Сергей Лобанов - Не родная кровь [СИ]
Он понятия не имел, где сейчас Иван с семьёй. Где мать, тоже не известно, но он очень надеялся, что в своей квартире. Никто из них не захотел переехать в загородный коттедж.
Фёдор
Когда Трошин увидел машину старшего брата, показавшуюся из-за деревьев на пустой лесной дороге, то поначалу испугался — брат же! Как можно его ограбить и, скорее всего, убить? Ведь именно так прежде поступали со многими, кого удалось остановить в подходящем местечке и забрать всё ценное вместе с машиной, если она представляла какой-то интерес.
Правда, сам Фёдор ещё не убивал никого, всегда находились другие, выставлявшие это напоказ, бравировавшие своей способностью лишить жизни человека. Они и положение в недавно организованной «бригаде» занимали соответствующее по сравнению с теми, кто просто числился в новичках, ещё не совершив ни одного налёта, слушая рассказы и поучения имевших такой опыт.
Однако внезапный испуг Трошина сразу же сменился злорадством и желанием посмотреть, как этот зазнавшийся, забронзовевший чиновник выпутается из создавшегося положения. Нет, его смерти Фёдору не хотелось. Как-то не вязалось — смерть и брат, пусть и родной лишь наполовину.
Ему хотелось подойти этак небрежно, посмотреть в глаза братану, заглянуть в самую душу и увидеть там страх за свою жизнь, за дорогую м ашину, за привычное благополучие. С усмешкой понаблюдать за тем, как с надменного лица сползает маска уверенности и почти непогрешимости от понимания безвыходности ситуации.
За всё в этой жизни надо платить. Его старший братишка явно считал, что ухватил за бороду самого господа и теперь сам чёрт ему не брат. А тут вон оно как обернулось-то всё. Оказывается, не такой уж он непогрешимый и недоступный для простых смертных, оказывается, и у него жизнь всего одна, и надо выбирать как в той присказке — «жизнь или кошелёк».
И только теперь Фёдор осознал в полной мере — а ведь действительно, его брата могут убить у него на глазах! Он опять почувствовал страх и снова избавился от него, закрывшись спасительным — а не хрен на чужом горбу пытаться в рай въехать! За всё надо держать ответ. Вот так-то, братец.
Когда внедорожник совершил резкий и неожиданный манёвр, Фёдор едва успел выскочить из-под колёс, в этот раз уже осатанев от зл ости. Ему захотелось немедленно поквитаться с брательником за всё, что накипело к нему за всю жизнь. В этот момент он остро сожалел, что ни одна из стоящих на дороге машин не принадлежит ему: не тот у него пока статус в «бригаде». В противном случае он ринулся бы вдогонку…
Его снова едва не подмял под колёса второй джип. И опять Трошин чудом сумел вывернуться, тогда как двоим другим не повезло. Их короткие, наполненные болью вопли перекрыла автоматная очередь, изгваздавшая салон внедорожника, врезавшегося в дерево. Машину сразу окружили, кто-то рванул дверцу со стороны водителя, но открыть не получилось — заблокировано. Тут же последовал удар прикладом в стекло. Оно высыпалось, дверь распахнули, выволокли из салона окровавленного, тяжелораненого водителя, а затем и двух не пострадавших пассажиров, даже не пытавшихся оказывать сопротивления, хоть и были они с ружьями. Всех троих затоптали, забили насмерть прикладами…
Фёдор оставался лишь сторо нним наблюдателем за происходящим и почти впал в ступор, глядя на расправу. Он недавно попал в «бригаду», ему удалось поучаствовать всего в нескольких нападениях, когда у водителей забирали имевшиеся деньги и что-либо ценное. А иной раз и не брали ничего, потому что ничего не было, и машины не трогали, как не представляющие интереса. Таких владельцев не убивали и даже не били, отпускали вместе с драндулетами — дескать, свой брат, из народа. Похохатывая глумливо, похлопывали покровительственно и снисходительно по плечам и спине. Езжай, мол, и будь осторожнее, а то на дорогах неспокойно стало.
Раздавленных колёсами джипа, но ещё живых, испытывающих невыносимые муки, застрелили. Потом «бригадир» толкнул короткую речь, смысл которой сводился к простому: ежели и меня так раздавит или ранят тяжело, то и меня добейте. Вот такой я «свой парень».
Весь этот дешёвый фарс был очень не по душе Трошину. И если бы не реальная смерть нескольких человек, то о н в лицо рассмеялся бы этому позёру, пытающемуся стать чуть ли не отцом-командиром.
Фёдор и попал-то сюда через знакомого только из желания обрести какое-то понимание, что делать дальше, как жить в этом беспределе, как защитить себя и свою семью. В глубине души ему хотелось самому возглавить свою «бригаду», стать хозяином положения. Он знал, что у него получится. Управлять людьми он умеет: опыт ведения собственного бизнеса показал это. Другое дело, что возможностей развернуться не было — старший братец помогать не желал, хотя мог.
После столь неудачной засады «бригада» направилась в город. Машину с простреленными стёклами вместе с телами убитых оставили в лесу.
Стремительно едущие чёрные внедорожники окраина Красноярска встретила пустыми, замусоренными улицами со сгоревшими, одиноко стоящими автомобилями, и разбитыми витринами давно разграбленных магазинов; мрачной, гнетущей тишиной и ощущением опасности.
Вечерело.
Трошин смотрел из салона на опустевшие улицы. Если днём народ ещё сновал по каким-то делам, либо собирался на очередной из бесчисленных митинг, чтобы поорать или послушать, как и что орут другие, то вечерами и ночами практически без освещения улиц город будто вымирал. Комендантского часа не объявляли, но и без этого особо никто не рвался на тёмные, полные опасности улицы, где редко встретишь стражей порядка.
Не горел свет и в квартирах, перебои с электроэнергией случались всё чаще и длились всё дольше, а когда она на короткое время вдруг появлялась, многие жильцы опасались освещать свои ненадёжные убежища: свет мог привлечь желающих поживиться чужим добром.
Словно в подтверждение своих мыслей Фёдор вдруг увидел бегущего по улице человека. Он явно был напуган и убегал от кого-то. Вдруг бахнули несколько одиночных выстрелов. Человек будто запнулся и упал со всего маху лицом вниз. Большего разглядеть не удалось, машины пронеслись дальше.
— Во, беспредельничает народ, — ухмыльнулся «бригадир».
Остальные хмуро улыбнулись на шутку.
Через некоторое время Трошин попросил, чтобы его высадили в нужном ему месте.
«Бригадир» сказал:
— Завтра как всегда, без опозданий.
— Само собой, — заверил его Фёдор, собираясь покинуть салон.
Но старший задержал его словами:
— Постой. Ты когда собираешься своих перевезти на базу?
— Ну, если уже разрешаешь, то завтра и перевезу. Заставил поволноваться за семью, пока решал по мне.
— Присматривался, — внушительно ответил «бригадир». — Теперь вижу, будет толк с тебя. Вот и говорю: перевози своих. Все так сделали. Это гораздо безопаснее, чем поодиночке выживать.
— Кто бы спорил, — усмехнулся Фёдор. — Ладно, я пошёл.
— Утром машину пришлю за вами. Соберите всё необходимое, лишнего не тащите. И будь осторожнее сейчас. Ствол, что я тебе дал, в порядке?
— Конечно, — ответил Трошин, похлопав по наплечной кобуре, надетой поверх светлой рубахи. — Вот же он, разве не видишь?
— Видеть, это одно, а быть уверенным — другое, — поучительно заметил «бригадир».
Фёдор с готовностью кивнул, думая совсем не так лояльно:
«Умник хренов. Строит из себя заботливого отца-командира. А сам как был мелким уголовником, так им и остался. Прям, как братец мой, Ванька. Я, таких как вы, на одном предмете вертел».
И всё же приходилось признать, что «бригадир» дальновидно поступил, собрав семьи своих «быков» в одном месте. Умно. Этого у него не отнять, хоть и никчемный уголовник, имеющий в активе пару отсидок по несерьёзным статьям. Сумел сплотить вокруг себя таких же, да бывших спортсменов, по той или иной причине оказавшихся на зоне, а потом оставшихся не у дел. А тут как раз и времечко подходящее подоспело. «Бугор» подмял под себя небольшой профилакторий, занял опустевшее здание, «застолбил» участок и пытался собирать дань с него. Да только особо поживиться оказалось нечем: торговые точки давно закрылись, а на другие «хлебные» места его не пускали более сильные конкуренты, вот и приходилось промышлять на дорогах, надеясь на удачу, да на глупцов, ещё рискующих ездить в такое время.
Машины уехали, Трошин остался один на темнеющей пустой улице, окружённой мрачными силуэтами панельных пятиэтажек с чёрными, слепыми окнами. Сразу появилась неуверенность и незащищённость. Тем не менее, Фёдор думал о том, что вся эта шайка-лейка ему в тягость. Не ощущалось истинного единения с ними. А самое главное — его абсолютно не устраивал статус рядового «быка» в «бригаде». Он считал себя выше, умнее и способнее всей этой оборзевшей шелупени, по локоть окунувшей руки в невинную кровь.
